Главная / ДНЕВНИК / День семнадцатый. Встаем на паузу. 1 июля 2021 г.

День семнадцатый. Встаем на паузу. 1 июля 2021 г.


Прогнозы по продолжительности чрезвычайной ситуации в Амурской области неутешительные. Поэтому «Искатель – 3» сегодня был поднят из воды и размещен на стоянку в Кокуе под присмотр видеокамер. Оператор Артем отправляется в Иркутск. Там он вместе с другими участниками экипажа третьего этапа будет дожидаться возможности вернуться на борт и отправиться дальше по Амуру по пути Николая Муравьева-Амурского.

И пока команда готовится, расскажем как раз об истории той экспедиции.

«Апреля 28-го, стояли на воде 22 баржи, наполненные грузом, вполне готовые к отплытию. После молебна на всех этих судах разместились казаки, а ниже в 1,5 версте по реке находилась баржа генерала Муравьева, вооруженная двумя мортирами. Баржи были почти четырехугольные, снабжены носовыми и кормовыми (кормчими) веслами, вмещали в себе каждая до 6.000 пудов клади и сидели в воде 8 и 9 четвертей; только баржа генерала погружалась не больше 4,5 четвертей. Дано было приказание: всем офицерам и казакам находиться безотлучно на баржах, качавшихся привязанными на причалах к берегу, и ждать с генеральской баржи сигнального выстрела, после которого немедля отчаливать “всему рейсу”, держась в 20 саженях баржа от баржи. Исполнение этого приказа и вообще наблюдение за порядком Муравьев возложил на своего адъютанта майора Запольского.

Все насторожились в напряженном ожидании сигнала, и хотя дул попутный ветер, но часы проходили за часами, а баржа начальника экспедиции молчала. Вечерело, весь видимый горизонта покрылся облаками, ветер крепчал. Вот совсем уже спустились сумерки, ветер сильнее загудел по взволнованной реке, большие волны с шумом крошили носившиеся льдины и выбрасывали их на берег, холод больно давал себя чувствовать. Жутко и не уютно... Все были убеждены, что ночью Муравьев не решится начать отплытие, в виду явной опасности на не исследованном пути, так как Шилка изобилует подводными камнями. Поэтому наши казаки стали варить на очагах, устроенных на баржах, свой незатейливый ужин. А офицеры, в том числе и Запольский, назначенный бессменным дежурным по рейсу, порешили провести эту последнюю ночь на своих зимних квартирах в кругу родных или товарищей и разбрелись по домам.

Между тем, в 12 часов ночи последовал сигнальный выстрел, и генеральская баржа отплыла. Хотя за темнотою ночи Муравьев не мог видеть, двинулась ли наша флотилия, или нет, но был убежден, что все баржи, согласно данному приказанию, следуют за ним. Вышло, однако же, не так. Среди завываний ветра, который дул в противоположную от нас сторону, выстрел не был услышан. А так как и распорядителя Запольского не было на лицо, то флотилия наша со спящими казаками преспокойно оставалась на месте. Каково же было всеобщее изумление и даже испуг, когда с рассветом оказалось, что Муравьев уплыл! Нельзя было терять ни минуты, потому что необходимо было догнать генеральскую баржу. Люди впопыхах бежали с берега на суда, поднялась суматоха, начали спешно спускать с причалов баржи. Причем произошли неизбежные замешательства. Однако рейс быстро собрался и пошел по течению. Когда проплыли верст около 20, вдруг одна баржа, нагруженная порохом, напоролась на камень и стала; на нее толкнулись следующие три баржи, потому что удержать их за быстротою течения не было возможности, и проломили ей бок, запрудив вместе с тем фарватер. Пришлось с остальными баржами причалить к приглубому берегу и заняться спасанием пороха. Смятение было так велико, что на первых порах не знали, за что прежде всего приняться.

Наконец, собрались с духом и приступили к разгрузке как проломленной баржи, так и двух других, севших на мель, перевозя груз в лодках на берег. Облегченные таким образом баржи поставили в фарватер, починили в них повреждения и вновь перевезли порох и все тяжести на прежние места. Вся эта неприятная работа задержала рейс на пять суток. Оправившись, тронулись дальше. В это время мы напоминали собою мокрых куриц, беспомощно опустивших крылья, все примолкли и насупились, потому что все одинаково проникнуты были чувством страха пред грозным начальником. Особенно чувствовали себя виноватыми офицеры, а всех больше Запольский, на обязанности которого лежало исполнение данного приказания по отплытию и предупреждение несчастных случайностей в пути. Он мог ожидать для себя весьма серьезных последствий».